Хмурым ноябрьским утром 2001 года на серпантине, ведущим в карьер, уничтоживший половину Сокских штолен, появилась группа разношёрстно одетых молодых людей с рюкзаками в составе Медведя, Гамлета, Аналитика, Тёмыча, Justice-а и ещё одного товарища, чьё имя вам ни о чём не скажет. Какого им там понадобилось? Каждый преследовал свои цели: трое вообще ни разу не были в штольнях и воспользовались случаем восполнить этот пробел своей биографии; двое хотели побывать, наконец, в так называемых вторых и третьих Сокских (частях некогда единой системы, оказавшейся расчленённой в результате камнедобычи, производившейся открытым способом); Аналитик накануне обзавёлся дополнительной сервовспышкой и предвкушал новое качество экзотических снимков; и наконец, всех привлекала перспектива пополнить свой жизненный опыт ночёвкой под землёй.
Добравшись до верхней точки серпантина, товарищи с наслаждением перевели дух, но его тотчас перехватило – взору открылся уже знакомый некоторым в летнем варианте потрясающий пейзаж. Картина была безрадостной, но прекрасной в своём мрачном величии.
Низкие облака цеплялись за вершину Тип-Тява, создавая ощущение, будто находишься на вершине мира.
Гамлет и Justice
Немного передохнув и сфотографировавшись, группа двинулась на встречу новым впечатлениям. Бодро (пока ещё) шагая по мокрому снегу (+5°C делали своё дело) и особо не переживая по поводу периодически капавшего дождика, товарищи вскоре добрались до входа в Сокские-2, который был засыпан под самый потолок так, что обнаружить его можно либо чисто случайно, либо путём трудоёмкого тщательного обследования дальней стены карьера. (Даже найдя однажды заветное отверстие, не так-то просто отыскать его потом снова.) По пути довелось наблюдать впечатляющую картину – торчащие из крутого склона под разными азимутами две пары рельсов, образующие стрелку уже в воздухе.
Забрасываемся, начинаем осмотр с менее протяжённой левой части. Перпендикулярный входному штрек заканчивается там тупиком с закопчённой щелью под потолком. Такое впечатление, что она ведёт в некий зал по ту сторону стены, но в то же время каждый из нас отдаёт себе отчёт в том, что стена эта монолитна, не является завалом, и дальше ничего быть не может. (Тем не менее все посчитали своим долгом по очереди попытаться засунуть голову в трещину и лично убедиться в том, что эта часть тела туда не лезет.) Откуда же тогда копоть на всю глубину? След взорванного заряда или костра, разожжённого неведомыми предшественниками по эту (или всё-таки по ту?) сторону стены?
В одном из штреков Медведь обращает наше внимание на бетонный параллелепипед с вмурованными в него квадратными колодцами из досок внутренним сечением примерно 5х5 см, причём, по его утверждению, в предыдущее посещение этого места террикона из обвалившейся со свода каменистой породы, засыпавшей половину параллелепипеда, не было. Все дружно посмотрели на потолок, почесались, но тем не менее помогли Аналитику подержать сервовспышку, дабы предоставить впоследствии посетителям сайта возможность лицезреть сей странный объект в наилучшем виде.
В ходе дальнейшего осмотра были найдены несколько изоляторов для открытой проводки освещения с впечатанной краской в фарфоре надписью “М. СНХ з-д “Электроизолятор” 1938 г.”.
Попались также два взрывобезопасных рубильника силовой электропроводки (питавшей, по всей видимости электровоз, перемещавший вагонетки) выпуска 58-го года. Рубильник представляет собой здоровенную кастрюлю, установленную на салазки и имеющую шесть кабельных вводов внутренним диаметром около двух дюймов каждый с раструбами и зажимами в них для силового кабеля. Кабели заводились внутрь герметичной конструкции, разводились на клеммные колодки, размыкались/замыкались поворотом рукоятки, торчавшей сбоку “кастрюли” и фиксировавшейся в крайних положениях специальным винтом с прямым шлицем и квадратной головкой под ключ на 14 мм. Внутри устройства также устанавливались три мощных предохранителя в латунных корпусах (два из шести до сих пор на месте – выглядят они, нетронутые ржавчиной, как новые, поскольку, как известно, латунь не ржавеет). Количество и диаметр предохранителей и кабельных вводов говорят о том, что питающая сеть была трёхфазной и низковольтной.
Рубильник – на переднем плане.
Приятное отличие Сокских-2 от Первых и тем более Третьих) – наличие хорошо сохранившейся узкоколейки и даже целых составов вагонеток, кстати, слегка различающихся конструктивно. Некоторые из них – скорее всего более поздней разработки – имеют в составе своей сцепочной системы пружинные амортизаторы, призванные гасить рывки при страгивании/остановке состава, прочие же для сцепки оборудованы примитивными жёсткими крюками.
В особенно хорошем состоянии находится фрагмент узкоколейки, где сконцентрированы составы, показанные на снимках выше. Он позволяет, установив стрелку в соответствующее положение, совершить поездку длиной около сотни метров на вагонеточной платформе, стоящей там же. [Как выяснилось позже, возможно сие удовольствие стало благодаря тому, что в своё время этот участок рельсов был расчищен от камней и крепей Петром Якубсоном]. Ощущения от поездки незабываемые (про тех, кто толкал платформу, спотыкаясь о шпалы, стяжки, перекрёстные рельсы и камни на своём пути, вспоминать как-то не хочется :-) – чего стоит один только вираж на стрелке в районе рубильника! И до того они, ощущения, напоминают фрагмент какого-то фильма про Индиану Джонс с умопомрачительными гонками на вагонетках...
Аттракцион "Железная дорога"
И какой же русский не любит быстрой езды?!
Обращает на себя внимание конструкция стрелок: рельсовая пара перекладывается из одного положения в другое вручную, без всяких приспособлений (58-й год?), в первых же Сокских же (38-й?) для перевода стрелок использовались специальные рычаговые приводы, один из которых, хорошо сохранившийся, долго изучался присутствовавшими, пытавшимися представить предназначение и процесс функционирования каждого узла устройства.
Брошенный в конце 50-х - начале 60-х состав, подвергающийся капели со свода, явил дотошному взгляду исследователей крохотную систему сталактитов/сталагмитов, образовавшихся на одной из вагонеток, основательно порушенную кем-то из неаккуратных предшественников.
Видимые на фотографии натёки образовались, судя по всему, в результате возникновения трещины по сварному шву между торцевой и донной частями вагонетки. Что интересно – одна из вагонеток в этом составе оказалась совершенно сухой, в то время как остальные были частично заполнены водой.
На чём стоит заострить внимание, так это на лёгкости поворота тяжёлых железных кузовов вдоль продольной оси: их подвеска гениально просто спроектирована таким образом, что даже полностью нагруженная ржавая вагонетка легко опрокидывается нажатием руки на её борт. Так и хочется воспеть гимн техническому гению человека!
Рядом с вагонетками на одном из перекрёстков обнаруживаем некий цилиндрический механизм с надписью на шильдике “ГДП-7 7 тонн”. После продолжительного изучения и анализа возможной функциональности приходим к выводу, что это есть гидродинамический подъёмник грузоподъёмностью 7 тонн. Он представляет собой нехитрый гидроцилиндр высотой по колено, приводимый в действие рычагом ручного насоса и выдвигающийся под давлением нагнетаемого масла на высоту около метра. Налицо заправочные штуцеры, место для крепления отсутствующего рычага и опорная площадка с противоскользящими выступами. Не умыкнули сей подъёмник до сих пор видимо только потому, что в сложенном состоянии он не помещается стоймя под кузов легковушки – слишком высок.
Рядом, всё на том же перекрёстке, валяется хитрое тормозное кольцо, предназначенное для остановки некоего неведомого ротора диаметром около сорока сантиметров.
В дальнем от входа конце Сокских-2 наше внимание привлекает примерно двухдюймового диаметра труба длиной пару метров, торчащая из потолка тупикового штрека. Нижний конец этой трубы находится от пола на расстоянии около трёх метров, что исключает шутку посетителей, которые могли бы воткнуть кусок выковырянного из камней водопровода в шпур в своде. До поверхности горы в метом месте не меньше сотни метров – вот и думай, что хочешь! [Михаил Бортников полагает, что это кусок обсадной трубы, которыми укрепляют стенки отверстий при бурении, то есть труба эта должна выходить именно на поверхность! Вот только так и не ясно, для чего было бурить такую толщу земли? Он же рассказал, что когда при разработке карьера экскаваторы и грузовики стали проваливаться под землю, камнедобытчики вынуждены были бурить в местах расположения колонн, разделяющих штреки, специальные колодцы, через которые колонник взрывался, осаживая вышерасположенный грунт.]
В одном из тупиков обнаружился забой, находящийся высоко под потолком – низкая ниша правильной формы, а в ней – зимующая летучая мышка. Спала эта крошка весьма крепко, поскольку так никак и не отреагировала ни на шевеления двух человек в непосредственной от себя близости, ни на совершенно уже нескромное и продолжительное освечивание в упор сразу тремя мощными фонарями и вспышками.
Ну вот, вроде бы, и всё осмотрено, направляемся к выходу. Вдруг Аналитик издаёт призывный клич: вдалеке замечен торчащий из стены металлический предмет! Подходим ближе: вот это удача, это же шпуробур собственной персоной, да ещё и целый (правда немного погнутый)!
После некоторых усилий бур был извлечён из шпура, а по окончании фотографирования возвращён на место.
Весьма интересен вопрос, что из себя представляли бурмашины, в которые вставлялись столь нехилые свёрла: от чего они приводились в движение, как выглядели, какие вес и размеры имели, способен ли был удерживать такую дрель один человек или она имела какую-то станину? (Это сейчас сверло аналогичной длины и диаметра приводится во вращение небольшой, в общем-то, дрелью импортного производства, а в 38-м году, да в совдепии?)
Обедаем, выбрасываемся и направляемся через карьер к Сокским-3. Погода прояснилась и радует взор красотой освещённых солнцем гор на фоне ярко-синего неба.
Гейт в очередную пока неведомую систему уже близко. С трудом затаскиваем себя и здоровенные рюкзаки по крутому склону, рискуя сверзиться вместе с ними с высоты в пару-тройку метров, поскользнувшись на обледенелых камнях, и, облегчённо выдохнув и стараясь не думать о предстоящем обратном спуске, оглядываем скалы в поисках заветного входа. Аналитик, как всегда, далеко отстал, провозившись с фотоаппаратом.
Но чу, вот и следы лагеря! Костровище, бутылочный ящик, набитый пластиковыми баклажками, пара тонких брёвен в качестве лавочек и целая стена, сложенная из камней в целях придания кемпингу уюта и некоторой ветрозащиты. Расстилаем на снегу полиэтилен, скидываем на него уже порядком поднадоевшие рюкзаки, достаём свет. Медведь в очередной раз "на всякий случай" сурово прилаживает на пояс сапёрную лопатку. Гамлет усаживается передохнуть на "лавочку", с наслаждением прислоняется спиной к стене, стенка обиженно обваливается в пропасть.
Но вот все готовы, остающиеся под открытым небом вещи накрыты полиэтиленом на случай очередного дождя и проинструктированы никуда не ходить с незнакомыми дядями; находим залаз и запускаем в него первым Гамлета, как обладающего самой красочной, с учётом потёртой каски и налобника, наружностью.
Вход представляет собой почти вертикальный колодец, заканчивающийся сыпучим откосом, по которому, в разной степени перемазавшись, все без особых усилий спускаются в штрек. В левом нижнем углу виднеется берёзка с привязанной к ней кем-то верёвкой, по поводу которой Гамлет, несомненно утрировав, категорично заявил: "Лучше я совсем за неё держаться не буду!"
Что же мы видим внутри? Всё те же, собственно, штольни, однако, находящиеся в гораздо более плачевном состоянии и не содержащие никаких артефактов. На полу следы насыпей от узкоколейки, узнаваемой по углублениям от отсутствующих шпал и рельсов, на перекрёстках – пикеты в виде пирамидок, сложенных из камней. Большую часть пути нас сопровождают следы жутких обвалов с отслоившимися пластами камня под сводами. Кажется, чихни, и вся эта груда обрушится вниз, погребая под собой наши хрупкие тельца. Конечно, можно тут провести и не один день, если задаться целью посетить возможно большее количество труднодоступных из-за завалов штреков и досрочно закончить свою жизнь в одном из них, но уже становится скучно, гудят ноги, уставшие от ходьбы по камням в неподходящей обуви, и мы возвращаемся. В конце концов, нас ещё ждут сегодня Сокские-1, где побродить гораздо интереснее.
Поскольку более короткой дороги не просматривается, возвращаемся (уже не так бодро, но пока ещё с шутками) тем же путём в карьер, сворачиваем на дорогу, пролегающую по дну, выходим по ней на полого, но заметно восходящий серпантин, и тут с каждой парой сотен метров энтузиазм большинства начинает постепенно гаснуть. Ни один вариант, пытаться ли попадать в собственные следы или же вновь шагать по целинному снегу, не доставляет удовольствия; у Тёмыча ботинок давно и жалобно просит каши, являя миру правый носок; подошва сапога Аналитика пока держится, хотя и лопнула ещё в незапамятные времена, однако обе ноги почему-то тоже насквозь мокрые (а как хотелось успеть купить к этому походу хорошие берцы!); Justice, которому идти тяжелее всех, отмазывается, что, мол, всё в порядке; Алексей склонился под тяжестью отвисающего рюкзака старой конструкции, и лишь неутомимые Медведь и Гамлет чешут себе как ни в чём не бывало. Вскоре Гамлет заявляет, что легче за полчаса долететь, и скрывается из виду. Медведь же остаётся оказывать моральную поддержку запыхавшимся товарищам.
Однако, как всё когда-нибудь кончается, так кончился и этот, показавшийся непомерно длинным, подъём, пройден перевал, дальше, под горку, идти легче, и ноги несут уже на автопилоте.
Вот, наконец, и долгожданный вход в наше пристанище на ближайшие сутки. Поскольку описанный путь отнял у некоторых нетренированных участников экспедиции катастрофическое количество сил (Аналитика, например, после снятия рюкзака и прислонения тела к первому попавшемуся камню минут 10 просто колбасило), затянувшийся перекур перед заброской оказался только кстати.
18:00. Со стороны шоссе на площадку деловито поднимаются две фигуры явно спелеологической наружности, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся совсем молодым человеком и столь же юной, да к тому же ещё стройной и миловидной девушкой. Поздоровавшись, они молча начинают потрошить один из своих рюкзаков, из которого среди прочего выверенными движениями извлекаются каска с горелкой, ацетиленовый генератор и авизентовый комбинезон. Быстро переодевшись (чувствуется, что вся эта процедура происходит далеко не в первый раз) и приладив о многом говорящий источник света, юноша скрывается в отверстии в скале, за ним исчезает и его подруга. Оставшиеся уважительно переглядываются, достают свои фонари и тоже протискиваются внутрь. [Тогда ни Медведь, ни Аналитик не могли даже и предположить, что через пять месяцев именно благодаря Гоше (так звали парня) они смогут побывать наверху 20-метровой южной шахты бункера ПриВО, осуществив тем самым свою давнюю мечту...]
Рядом с журналом товарищей встречает объявление следующего содержания:
, а именно:
Господа спелеологи!
Ищу мужика, чтобы выйти замуж. Ты: в белом комбезе и каске, фонарь Petzl Zoom, можно с ацетиленкой, невысокий, худой, в обвязке, “Вибры” (только не берцы), с двумя (четырьмя) банками тушёнки, с четырьмя банками сгущёнки (только не с нудлами). Желательно, чтобы была палатка для интимных встреч на Вашей стороне. Жду тебя со сталактитом, можно с калембулой сушёной. О себе: 130-80-130 в комбезе, в “Вибрах”, рост ниже высоты штрека, вес 120 кг с рюкзаком, фонарь отличный (“Бычок”), спальник тёплый, примус “Смерть мужу”, а зовут меня Хиппи Пещерная Крыса. Обращаться в выходные дни в ПБЛ Аушкина. Для неуверенных в себе предоставляется испытательный срок 4 дня в ПБЛе. Буду 17-18.11.01.
P.S. Просьба лесбиянок, пидоров, бисексуалов и гермафродитов не беспокоить. Нервные и психи допустимы.
[С Хиппи позже тоже довелось познакомиться поближе – она оказалась классной девчонкой, только уж больно эмансипированной.]
К моменту окончания записи в журнал из непроглядной тьмы вываливается толпа, среди которой мелькает знакомое по встрече полуторагодовалой давности лико Петра Якубсона – автора сайта СамСК, заядлого штольнера, фотографа, и прочая, и прочая. Далее имеет место сцена братания людей, отдалённо знакомых на почве схожих увлечений: “Пётр, ты ли это? Сколько лет, сколько зим! Ну, здравствуй, а мы тут вот решили поподробней посмотреть, что к чему, молодёжь приобщить, посоветуй-ка чайникам, где можно на ночёвку встать, так чтобы и к выходу близко было на всякий пожарный случай, и не слишком холодно, и чтобы народ, проходящий мимо, не затоптал!” Тут Пётр, добрейшей души человек, берёт обязательство не только подобрать нам место для ПБЛ, но и показать достопримечательности правой части штолен, куда никто из нас ещё не ходил. К тому моменту глюки Аналитика, вызванные неординарным напряжением организма, сросшегося с клавиатурой, начинают понемногу проходить, и он, распрощавшись на время со своей мечтой переодеться в сухое, добросовестно сопровождает экскурсионную группу, чрезвычайно переживая от того, что не удаётся одновременно записывать комментарии гидов, менять батарейки в диктофоне и фотографировать ключевые места маршрута. Как известно некоторым фотографам, снимать понравившееся нужно сразу, с первого позыва, потом будет уже не то – изменится вИдение сюжета самим фотографом, что неизбежно и не в лучшую сторону отразится на снимке. Но как совместить это и то, что твои друзья уходят далеко вперёд? Разве только отложить обстоятельную съёмку на завтра и стараться не смотреть по сторонам, чтобы тогда же воспринять всё как в первый раз? [Откладывание в итоге обернулось тем, что несколько интереснейших кадров так и не были сделаны.]
С Петром была девушка, представившаяся Червяцовой Ольгой. Почуяв чайников, она тут же возложила на себя роль экскурсовода и стала нарочито официальным голосом рассказывать о проходимых местах.
Среди них оказались три входа, о существовании которых Аналитик и не догадывался ("Дерма" ("Дермис") засыпан, "Сятанятник" примечателен лишь наличием нарисованного поблизости белой краской знака, представляющего собой вписанные друг в друга кольцо, квадрат, треугольник и круг, а "Железную дверь" вы можете оценить по фото Петра), большой деревянный крест на одном из поворотов, места гибели студентов и их спасателей, где лежат букеты из искусственных роз, стоят мягкие детские игрушки, подсвечники из прорезанных крест-накрест консервных банок, имеются алтари для сигарет, которые должен оставить каждый пришедший...
Тут такие шедевры, как классический древнерусский камень с надписью “Прямо пойдёшь – рассудок пропьёшь, назад пойдёшь – ну и пиздуй отсюда!”; собранная из несгнивших брёвен стена ПБЛа “MDM”, навевающая воспоминания об укреплениях Пятницы и Робинзона Крузо, воздвигнутых ими на необитаемом острове; настенные граффити в стиле неандертальцев а-ля “охота на мамонтов”...
На входе в “MDM” висит лист с оплывшим приветствием, отпечатанным на цветном струйном принтере, с двумя ошибками в шести словах, поясняющим, что сие есть "место для медитации (зачёркнуто) мастурбации".
Столы для пьянок составлены из отрезанных (кем и чем?) торцевых стенок вагонеток. Под ногами у фотографа настил из брёвен для ночёвки, способный разместить с десяток людей. На стене помимо прочих причиндалов – термометр, показывающий +8 °C, треснутое зеркало, сцены из жизни не то чукчей, не то древнего человека.
По дороге от центрального входа к “MDM” встречается крайне живописное место со множеством свисающих с потолочных крепей смазочных устройств не выясненного до конца назначения. Основание этих вогнутых “башмаков”, радиус изгиба которого не соответствует ни одному знакомому элементу подземного транспорта, предусматривало крепление пропитанного маслом войлока и было снабжено сверху некой подпружиненной педалью, долженствовавшей не то насыщать войлок смазкой, не то ещё что. Зрелище, должен сказать, весьма впечатляющее, вполне на уровне излюбленного диггерского фильма “Сталкер”!
Тихо-мирно возвращаемся, вдруг вдалеке по поперечному штреку в противоположных направлениях практически подряд друг за другом проносятся две сверкающие огнями шумные процессии по десятку человек в каждой. Представьте себе ощущения новичков: вы впервые залезли чуть ли не к дьяволу в задницу, и вдруг видите, что здесь дефилируют толпы народу!
Далее начинается нечто. Из-за спины доносится клич: “Эй, кто здесь Медведь и Аналитик?”. Немая сцена.... Перевариваем её, выразительно глядя друг на друга, представляемся догнавшим нас аборигенам и следуем дальше – устраиваться на ночлег.
Место для такового Пётр нам присоветовал идеальное. Почти ровный, засыпанный деревянной трухой пол уютного узкого и низкого штрека (каковых здесь очень мало), хорошая вентиляция, добросовестно уносящая дым сигарет и вонь примуса, близость к выходу на случай появления волока, лёгкость нахождения лагеря при следовании с любых направлений... Единственный недостаток – несколько зябко, но за вентиляцию всё же надо чем-то платить! Вот оно, счастье – после почти 12-ти часов, проведённых на ногах с рюкзаком, вытряхнуть, наконец, в общую кучу продукты и воду, переодеться в сухое и тёплое (перестав двигаться, здесь сразу начинаешь замерзать), натянуть палатку и поставить котелок на разожжённый примус!
Вскоре (примерно через час после заброски) возле устанавливаемой палатки появляется девушка (как оказалось позже, Маша, подружка Гоши) – типа, добрый вечер, я тут мимо проходила, как дела?
– А Вы что, одна?
– Да.
– То есть как, совсем???
– Ага.
– И как же Вы собираетесь ночевать? (Мол, где Ваши вещи, палатка, спутник и всё такое?)
– Не знаю...
– 8-O Ну, тогда присоединяйтесь к нам. (Имея в виду “присаживайтесь”)
– Нет, ну ночевать-то я в вашей палатке вряд ли останусь...
Аналитик в шоке:
– Девушка, ну как Вы могли подумать, что порядочной даме вот так сразу можно сделать подобное предложение!??
О том, что с этой молодой особой мы уже встречались перед заброской, Аналитик узнал от Медведя гораздо позже, но простим его: в темноте человеку светить в лицо как-то не принято, а девушка стояла в тени...
Продолжаем обустройство лагеря, варим макароны, разливаем сами знаете что, тут со стороны дальнего конца штолен появляются некие люди.
– Это вы диггеры?
В лагере – очередная сцена, не уступающая финальной в известной комедии Николая Васильевича Гоголя. Судя по всему, скорость распространения информации в штольнях составляет 35 км/ч! Между тем диггерами мы себя здесь ни разу не называли и в журнале подписались лишь своими никами...
Прошло какое-то время. Из ближайшего штрека появилась очередная каска и, недоверчиво осветив ПБЛ коногонкой, спросила:
– Добрый вечер. А вы ктО?
Такая постановка вопроса на несколько секунд повергла присутствующих в состояние глубокого ступора – как же положено отвечать в таких случаях в этом месте? Аналитику сразу вспомнился момент из “Маски-шоу”: “А вы чьих будете?”. Нет, не то, тут, похоже, ждут конкретного самопозиционирования в зависимости от превалирующего рода занятий. Сказать, что “мы, типа, из диггеров” не позволяла объективность – среди пришедших не было ни одного, кто мог бы с чистой совестью присвоить себе это звание. Что не спелики, не промальповцы и не МЧС-овцы – это понятно. Чайниками представляться тоже не хотелось. Кто же мы?
– Мы, это... А вЫ кто?
Каска назвалась спелеологом и перед тем как продолжить тренироваться в топосъёмке (в одиночку?) перед выполнением её в категорийных пещерах, в ходе непродолжительного разговора поведала помимо много чего прочего, что здесь не стоит приводить по этическим соображениям, о наличии какой-то бетонной стены в конце одного из штреков, заставив задуматься, что бы сие могло означать, и в очередной раз вспомнить про необходимость ношения с собой радиометра (мечты, мечты...).
За ужином не обошлось без происшествий. Тот, кто принёс баклажку с топливом для примуса, мало того что проигнорировал технику безопасности, рекомендующую маркировать ёмкости с ядовитыми и огнеопасными жидкостями, так ещё и бросил её среди полдюжины точно таких же с водой, в результате чего в очередной раз Аналитик отхлебнул не из той бутылки. То ли бензин оказался неядовитым, то ли плескавшееся в желудке некоторое количество жидкости № 2 его нейтрализовало, но всё обошлось благополучно и даже без рвоты. Правда, остатки долгожданного ужина и означенной жидкости Аналитик поглощал, уже не чувствуя вкуса, и периодически, в очередной раз громко рыгнув бензиновыми парами, сетовал на то, что опять никто не успел поднести зажигалку – уж очень хотелось немножко побыть драконом или, на худой конец, огнедышащим факиром... Мимо “Форточки” иногда проходили люди, отмечая, что наш лагерь можно найти и без света – по запаху.
До глубокой ночи помимо растянувшегося ужина продолжались разговоры исключительно на темы, обсуждавшиеся на diggers.traktir.ru. И конечно же, состоялся обмен мнениями о постоянных участниках форума. Как ни странно, о каждом мнения оказались единодушны – от безграничного восхищения до презрения. Помните, наши столичные (и не только) учителя, на вас смотрит вся страна, каждое ваше слово многократно прочитывается и составляет ваш имидж, а слово, как известно, не воробей!..
По утру, когда чудная ночёвка впятером в двухместной палатке Медведя унесла остатки усталости от предыдущего насыщенного переходами дня, личный состав направился в очередную прогулку по кажущимся бесконечными штрекам, поставив перед собой две основные задачи: пополнить запас закончившейся воды и посетить прочие местные достопримечательности с попутным фотографированием.
Фото П. Якубсона
Похоже, единственный фрагмент узкоколейки, оставшийся в Сокских-1
Забор воды на новом водокапе. На переднем плане никому не известный
в то время Тёмыч со своим незабвенным ботинком. Лишь полгода спустя он, будучи
изгнанным из снимаемой в Самаре квартиры, стал известной личностью, прожив в
штольнях в одиночку около двух недель и приехав в середине "срока"
на побывку в турклуб "Политехник", где собираются, в частности, любители
спелеологии.
А водичка-то оказалась, вопреки ожиданиям, не хуже родниковой!
Кстати, кто-то брякнул, что перемещение водокапа на другое место – плохой знак,
жди обвала. Будто за его жизнь водокапы перемещались неоднократно, и имеется
накопленная статистика по этому поводу.
Увидев очаровательную Яночку в своё первое посещение этого
места, Медведь не на шутку перетрусил: там это вам не тут, когда рядом друзья
с мощными фонарями, а позади чучела квасящая толпа во главе с Кузьмичом и опять
же с фонарями и свечками – тогда мог и Кондратий обнять!
Слева – стандартный снимок, сделанный со встроенной вспышкой, справа – с дополнительным
освещением (сервовспышкой). Удача явилась следствием некоего математического
расчёта, параметрами которого были ведущие числа фотовспышек, диафрагма, расстояние
до объекта и интуиция фотографа, но ведь последняя могла и подвести. Ах как
не хватает в таких ситуациях хорошей цифровой фотокамеры, позволяющей сразу
увидеть, что же получилось в результате творческих экспериментов с положением
источников света и соотношением их мощностей!
То немногое, что осталось от побитой обширной коллекции в ПБЛе Кузьмича на момент нашего посещения.
Ещё во время прогулки по Сокским-2 нас поразил подозрительно ровный, почти гладкий потолок запечатлённого на снимке участка системы, не идущий ни в какое сравнение с непредсказуемым рельефом стен. Более того, свод был покрыт будто слоем штукатурки голубовато-сизого цвета, контрастировавшего с жёлтовато-серыми стенами. Более того, “штукатурка” эта в некоторых местах обвалилась, обнажив неровный истинный свод совсем другого оттенка.
В левом нижнем углу – стена, остальное – потолок.
Медведь с Аналитиком тогда подмигнули друг другу: уж не декоративная ли это отделка подступов к тоннелю К-66?!
Позже, глядя на совершенно необлагороженные своды Сокских-1, а особенно Сокских-3, ощущение неестественности столь ровных потолков только усилилось. Однако, когда мы побывали на месте старого, высохшего сейчас водокапа, загадка разрешилась сама собой. В том месте пол был как близнец похож на “оштукатуренный” потолок над ним и на аналогичный в Сокских-2. Видимо, своды были естественным образом выровнены вытекающей вместе с каплепадом голубоватой глиной, о которой ещё в январе 2000-го года, во время первого знакомства Аналитика со штольнями, Медик рассказывал, что её можно употреблять внутрь вместо дорогостоящих лекарств, нормализующих действие пищеварительного тракта, которые порой из аналогичного сырья и производятся.
Кто-то из присутствующих разрешил также и загадку ржавых пятен, хаотично покрывающих потолки и стены штолен на большой высоте – при ближайшем рассмотрении ими оказались вытеки рыжей глины.
А вот и некое подобие станции техобслуживания с останками смотровой ямы и электровоза:
Надпись на табличке: “Магазин работает с 8.00 до 17.00...” и т.д. В центре – наполовину покрытая плесенью бывшая крепь.
Попадались также здоровенный чугунный диск от некой поворотной платформы с параллельно-перпендикулярными парными бортиками на одной его стороне и выемками в них, соответствующими рельсам узкоколейки; некий здоровенный шкив, использующийся ныне народом в качестве лесенки для преодоления пересечения разноуровневых штреков около “Форточки”; не до конца понятные механизмы переключения стрелок, и прочая. Судя по датам изготовления встреченных фрагментов оборудования штольни разрабатывались где-то с 1938-го по 1958-й год. [На официальном сайте Сокского карьероуправления это предположение подтвердилось.]
Штабеля брёвен, показанные на следующем фото ("костровая крепь"), устанавливались, по видимому, в обвалоопасных местах, хотя потолок над ними часто выглядит намного лучше, чем по соседству. Видимо, у проходчиков имелись свои методики определения источников потенциальных опасностей. Уж не их эти ли крепи наши журналисты, любящие всё приукрашивать, обозвали в одной из статей останками зэковских бараков?
Растительный мир в Сокских-1 представлен довольно скупо. Нам встретились лишь заросли воздухорослей в районе водокапа и окутывающие лежащие крепи облака белоснежной плесени в ближайшем параллельном Соку штреке. Впрочем, если приглядеться, брёвна покрыты и слоем потемневшей от старости “паутины” тоже из плесени, но совсем не такого праздничного вида.
Кроме того, над сочленением воздухопроводных труб в ногу толщиной, сопровождаемых раздаточными вентилями древнего немецкого (это в 38-то году!) производства, на потолочных крепях в свете фонарей взгляд приковывают потрясающе красивые наросты плесени уже третьего вида, похожие на узоры инея на стёклах в морозную ночь.
Кто-нибудь скажет, наконец, как правильно называются эти воздухоросли?
Кстати, очень похожие тонкие побеги я встретил в где-то в середине 17-метровой
канализационной бетонной шахты в центре Самары. Кто-то уверял меня, что это
корни растений, но разве корни так глубоко растут?
Путь в очередной раз пролегает через Новогодку. Ёлочка до сих пор не облетела, но вместо зелёной стала цвета окружающего камня и явно требует замены.
Возвращаясь в лагерь, Аналитик в кои-то веки оказался впереди основной группы, поскольку та задержалась, осматривая очередной ПБЛ с разными табличками на стенах и рваной боксёрской перчаткой в нише. Ох и красивое же было зрелище, когда он обернулся – вдалеке по штреку следом двигалась зыбкая колонна сияющих фонарей, венчаемая "Тиккой" Медведя...
Потом несколько человек без особого желания повторно сходили в правую часть штолен, поскольку не всё было сфотографировано с первого захода, но особого улова не принесли. Приятно было лишь самостоятельно, без проводников, пройти вчерашний маршрут и не заплутать. Тем временем подошла пора ехать домой. Сворачивание палатки и укладка рюкзаков начались часа за полтора до отхода последнего автобуса в город и закончились, в общем-то вовремя, ребята даже успели собрать и вынести мусор, оставив на память о своём пребывании лишь листочки с надписями "ПБЛ диггеров" и "Digger's closet, огнеопасно!" (Аналитику после употребления бензина периодически приспичивало, и поскольку бегать наружу было нереально, пришлось организовать в укромном уголке вне пределов прямой видимости соответствующее заведение), а также запись в журнале о выброске в 17:05 25.11.01 с благодарностями и адресами своих сайтов). Но, как всегда, не был учтён закон Мэрфи, гласящий, что всякая работа потребует больше времени, чем вы ожидаете: поглядывая на часы и констатируя "Ничего, нормально...", народ дотянул до того, что к остановке двигались уже бегом, в глубине души понимая, что автобус уехал чуть раньше расписания, но всё ещё на что-то надеясь... А тут, как назло, на пути оказался железнодорожный состав, через сцепку между вагонами которого пришлось, матерясь, перелезать вместе с вездесущими рюкзаками...
Чуть позже, кстати, выяснилось, что одному из нас ночью казалось, что он слышит звук работающего тепловоза. Двум другим, включая автора, стоило закрыть глаза, виделась, как наяву, процессия людей с фонарями, идущих навстречу по штреку. Последний глюк, как оказалось позже, весьма распространён в штольнях. Но если у нас он был следствием переизбытка впечатлений в течение вечера, то был ли он у других (например, у Тёмыча или у Хиппи), проживших в штольнях в разное время в одиночестве больше недели, обусловлен подсознательным желанием увидеть людей? Вообще, влияние на психику длительного пребывания под землёй до сих пор крайне мало изучено как у нас в стране, так и за рубежом (не смотря на проводившиеся там серьёзные исследования, описанные, в частности, В. Дублянским в книге "Занимательная спелеология").
Простояв на обочине, пока очевидность необходимости идти до Красной Глинки пешком не поборола нежелание это делать, товарищи обречённо побрели к магистрали. Там их, как обычно, долго никто не хотел подбирать, было пройдено уже достаточно большое расстояние и сделан не один перекур, когда окрестности огласились криками ликования: рядом затормозил рейсовый автобус, и вся ватага стала радостно загружаться. Устроившись ("Забросились!"), все блаженно вздохнули, а обладатели мобильных телефонов дружно принялись сообщать родным, что живы и невредимы.
Согласно записям в журнале 24.11.01 в первых Сокских побывало 22 человека – и это противной осенью...